– Милорд! – прошептала она, затем, казалось, оправившись от неожиданности, поклонилась. – Хвала вам за ее доброту!

– Значит, меня тут не ждали, – тихо сказал Рейвен. – Сообщения вы не получили.

– Нет, милорд. Ничего! – Женщина смотрела на Элейн так, словно она была призраком. Он кивнул в сторону холмов. – Передай Джироламо, чтобы навестил меня там.

– Да, милорд. Но храни вас Бог! Вы ранены.

– Пройдет, – отмахнулся Рейвен. – Давай быстрее.

Торопливо поклонившись, женщина убежала по какой-то невидимой среди деревьев тропе.

Когда они поднялись на вершину холма, перед ними вдруг открылся потрясающий вид: озеро с ослепительно блестевшей на солнце поверхностью, такое огромное, что дальний берег едва вырисовывался. Лошади спотыкались, их копыта вязли в покрытом галькой песке. Маленькие волны омывали берег, вода была чистой и прозрачной, как в Средиземном море, темнея к середине до синего и пурпурного цвета.

Берег полуостровом вдавался в озеро, и на самом его краю, словно корона над водой, стоял замок с четырьмя высокими башнями. А пятая, самая мощная и красивая, парила в воздухе на фоне гор и неба.

Но замок, увы, оказался разрушен, в зубчатых стенах были пробиты бреши, внутренний двор пуст, от башен, хоть и неповрежденных, остался только каменный остов. Необитаемое место, полностью отданное голубям и эху. Оставив стреноженных лошадей на берегу, они босиком, по колено в воде, прошли через подтопленную арку в замок. Проломленные железные ворота лежали на дне прозрачного озера, покрытые длинными лентами ярко-зеленого мха.

Элейн вытерла ноги о траву, которая пробилась сквозь нагретые солнцем плитки. Фрески на стенах внутреннего двора были испорчены молотками, лица изящных леди и гордо сидящих верхом лордов почти стерты. Пират с непроницаемым выражением, минуя главный зал и башни, повел ее по каменной лестнице вниз, к другому затвору шлюза, забитому перистым камышом и травой.

Он дотронулся до большой свинцовой головы льва, выступающей из камня, ухватил пальцами зубы, уперся ногой в стену и с огромным усилием, так что напряглись мышцы, потянул. Львиная голова чуть отошла от стены. Пират отпустил се, глубоко вздохнул и повернулся к воде.

Сначала Элейн не заметила никаких изменений, но потом увидела, что уровень воды стал понижаться, открыв стену, которая служила преградой между озером и бассейном под арочными воротами.

Когда вода с булькающим звуком сошла, обнаружились ступени лестницы и еще одна арка. В ней была дверь. Хотя металл почернел от времени, Элейн тотчас узнала ее. Рельеф с пастухом, собаками и медведем был вполне различим, как и слова, выгравированные в центре. Guardi li mo. Пират ждал, пока она спустится на дно бассейна.

– Помните? – спросил он.

Элейн надавила первую букву. Это она хорошо запомнила. Теперь пастуший посох, затем последняя буква. Она потянулась к медведю. Но что за этим, она могла только догадаться. Когда она тронула овцу, потемневшая бронза вроде бы двинулась под ее пальцами.

– Нет, – сказал пират, удержав ее руку. – Смотрите еще раз.

Элейн слегка покраснела от стыда, что не смогла правильно запомнить. Она внимательно наблюдала за его действиями, повторяя про себя каждое движение. Замок щелкнул, панели разошлись, только не до конца, Рейвену понадобились усилия, чтобы раздвинуть их полностью. Он сморщился от боли.

Перед ними была каменная лестница в стене квадратной башни, сухая и пустая, ведущая наверх. Их шаги эхом отдавались в этом каменном полутемном колодце, свет проникал сквозь щели-бойницы на каждой лестничной площадке. Ворковали голуби, но, как ни странно, пол и ступени были чистыми.

Элейн пришлось остановиться, чтобы передохнуть. Заглянув в бойницу, расположенную на высоте человеческого роста, она увидела только часть озера внизу.

Это была крепость Навона. Должна ею быть с таким девизом на потайной двери. Хотя стены проломлены, ворота сорваны, она не была уничтожена, просто непригодна для защиты. Элейн читала о подобных случаях в копиях королевских распоряжений. Поступить с вражеским замком столь пренебрежительно считалось оскорблением, знаком нарочитого презрения.

Она заставляла себя подниматься по лестнице, и, пока добралась до последнего этажа, ноги у нее дрожали. Элейн думала, что попадет в комнату стражников или выйдет наружу, а вместо этого вдруг оказалась на маленькой неогороженной площадке, на головокружительной высоте, но с такой же бронзовой дверью: пастух, собаки и медведь.

Пират выжидающе смотрел на нее. Опершись рукой о стену и тяжело дыша после крутого подъема, Элейн стала повторять тайный узор. На этот раз она справилась. Замок издан знакомый щелчок, панели легко раздвинулись, и дверь бесшумно открылась.

Элейн увидела громадную кровать с шелковым красно-золотым пологом, большой сундук, похожее на трон кресло, табурет, стенной шкаф и зеркало размером с женское лицо, оправленное в золотую раму, висевшее на покрытой фресками стене. Мягкий ковер с бахромой манил к себе босые ноги Элейн.

– Обождите, – сказал пират, схватив ее за руку. – Дайте мне сначала кое-что проверить.

В воздухе просвистел один из его кинжалов, воткнулся в ставень и отщепил кусок дерева. Рейвен вошел, посмотрел вверх, обвел рукой дверную раму. Затем медленно двинулся вокруг комнаты, держа наготове второй кинжал, будто нападающий мог выскочить из стены. Подойдя к окну, пират вытащил из дерева кинжал.

– Вы совершенно уверены, что галера отплыла, когда мы покинули Венецию? Минуло уже полтора дня. – Элейн кивнула. – Теперь входите. Здесь мы в безопасности. Можете пользоваться кроватью, но больше не трогайте ничего. Я вернусь, как только повидаю Джироламо. Тут безопасно.

Элейн направилась прямо к кровати, со вздохом облегчения упала на подушки и заснула, едва успев закрыть глаза.

Она проснулась оттого, что громко чихнула, и не сразу поняла, где находится. За полуоткрытыми ставнями было видно ярко-голубое небо, на подоконнике шуршали и ворковали голуби.

Какое-то движение рядом с ней испугало Элейн. Повернувшись, она увидела, как пират тянется за кинжалом. Секунду он пристально глядел на нее, потом с тяжелым вздохом снова уткнулся в подушку.

Хотя лицо у Рейвена было уже не таким опухшим, но его сине-фиолетово-зеленой раскраске отдал бы должное самый взыскательный художник. На скуле и носу виднелись следы засохшей крови.

– Ненавижу лошадей, – глухо сказал он.

Сев, Элейн криво улыбнулась. У нее тоже все болело.

– Они хорошо нам послужили. Надеюсь, ваш человек позаботится о них.

– Да, я сказал ему, что делать. – Рейвен перевернулся на спину с несвойственной ему неловкостью. – С моими слугами обращаются хуже.

– Эта верховая лошадь превосходна. Я никогда еще не видела такого замечательного иноходца.

– Можете взять ее себе, и не стоит благодарить. Я ни за что больше не сяду на это норовистое животное.

От его взгляда Элейн покраснела и быстро одернула юбку, чтобы прикрыть голые ноги.

– Мы что, дальше не поедем? Это и есть Авина?

– Нет, она еще во многих лигах отсюда. Но когда Джироламо все устроит, мы поплывем дальше по озеру. А пока обождем тут. Если я сказал Заферу то, что хотел сказать, у нас есть два дня передышки.

– Память до сих пор не вернулась?

Прищурившись, Рейвен уставился на полог кровати, будто смотрел вдаль, затем покачал головой.

– Это сводит меня с ума! Я помню только вино с Морозини... и все. Ничего, что было потом. Я знаю, я собирался... Теперь можно лишь молиться, что это именно то, что было устроено. Но я думал, они ждут нас здесь, а их нет.

Элейн соскользнула на мягкий ковер, подошла к окну и раскрыла ставни. Над вершинами гор сверкало заходящее солнце. Воздух был настолько прозрачен, что она могла различить долины и глубокие ущелья на противоположной стороне озера. Косые лучи золотого света разрезали облака, словно падая из рая.

– Что это за место? – удивленно спросила Элейн. – Оно ваше?